Звезда смерти — объект, сделанный, чтобы быть сломанным: история «Звездных войн» раз за разом возвращается к определенной узловой точке, единственному оправданию, которое хоть как-то завязывает сюжет. За первой DS строится вторая, но уничтожается она тем же самым — при прочих равных — способом, что и первая. Made to be broken, настоящая звезда для битья.
По легенде, входящей в канон «Звездных войн», первоначальные этапы построения DS при участии джеонозианцев потребовали создания значительной логистической инфраструктуры, которая, возможно, была более серьезным достижением, чем собственно итоговый продукт (который, как легко заметить, никогда не бывает по-настоящему готовым). Логистическая сложность упаковывается в объект, который производится именно для того, чтобы устранить необоснованные нарративные сложности, в которые все больше погружается повествование «Звездных войн». Разумеется, фанаты готовы тратить время на отслеживание локальных хронологий и тщательную реконструкцию карьер даже второстепенных персонажей (например Таркина и его доктрины), однако для всех остальных каждая новая серия означает лишь дополнительные когнитивные издержки, которые оставляют чувство неудовлетворенности и бесцельности. Фоновая драматургия грозит выйти на передний план, все больше привлекая к себе внимания и требуя проработки, достойной эпопеи, но совершенно не отвечающей духу звездных войн — скорее поверхностному. Франшиза, желающая стать едва ли ни «Махабхаратой», превращается в сериал, в котором герои меняются необъяснимым образом, а сюжетные ходы все больше теряют связность, обещая, однако, некоторую компенсацию в будущем — если только вы сумеете за ними уследить и вообще доживете. В этом отношении DS нужна как волшебный объект, чудо технологии, которым она первоначально как раз и была — нечто на грани фантастики в самой фантастике (в нее сложно было поверить самим героям «Звездных войн», то есть в пространстве диегезиса, но совершенно несложно зрителям — она всегда была очень логичной, всегда напрашивалась в этот мир высоких технологий, в котором, однако, нет ядерного оружия). Ее наличие — и ожидаемое разрушение — показывает, вокруг чего идет игра, обозначает место приза, четко расчерчивает пространство, в котором появляется ориентир, к которому легко могут слететься повстанцы, в остальное время прохлаждающиеся у себя на базе и бесцельно спорящие о том, как же им все-таки свергнуть императора. То есть Звезда — это флажок.
В классической сцене уничтожения DS уже заложен простейший порноаттракцион: летчики-повстанцы участвуют в довольно откровенном акте, надеясь на то, что они слишком малы, чтобы стандартные средства защиты DS их заметили и остановили. Проникновение через узкий канал и постепенное выбывание одного храбреца за другим должно оставить только одного претендента, Люка Скайуокера, который, собственно, и оплодотворяет планетарную станцию, в результате чего она взрывается. DS, что характерно, взрывается гораздо сильнее, чем «взрывает» — она способна уничтожить планету, но это ее штатный режим, тогда как энтелехией оказывается эротический взрыв при участии джедая или другого несогласного имперским режимом. Дальнейшее производство и уничтожение «звезд смерти» в какой-то мере стирает эффект, превращая этот акт в подобие футбола: повстанцы с ленцой забивают гол, но звезда не то чтобы сильно сопротивлялась. Все, в общем-то, знают, чем это должно закончиться.
Как объект, DS — это черный ящик, работающий черной дырой: неоднократно подчеркивается то, что Звезда смерти обладает чрезвычайно сильным притяжением, которое засасывает корабли, осмелившиеся подойти к ней поближе. Но это еще и образцовый долгострой, на котором регулярно подрывается империя. Огромная техническая инфраструктура упаковывается в DS так, что поначалу она выглядит природным объектом: «Это не луна, это космическая станция», — говорит Обиван Кеноби. Проблема, однако, в том, что ее упаковка никогда не завершается, всегда остается какой-то уголок, край обертки, который выдает незаконченность и общую халтурность DS. Она так и не выходит из доков, хотя и проводит несколько показательных уничтожений зарвавшихся планет. Бурная коммуникация вокруг DS (то есть, в основном, на ней и внутри нее) все больше погружается в пучина разгильдяйства и фатального отставания от графика: Дарту Вейдеру только и остается, что перекрывать кислород то одному менеджеру, то другому, надеясь, что это поможет довести DS до ума. Но принципиальная ее особенность — в незавершенности и, соответственно, незакрытости. В первой DS долгострой оставляет возможность для взрывоопасной коммуникации звезды смерти с повстанцами, у последней заблаговременно находится инженер-саботер, который оставляет backdoor. Почему Дарт Вейдер не может найти эту лазейку, оставленную для того, чтобы в DS могли проникнуть враги? Не является ли он, как собственно и получалось по финалу классической третьей серии, одним из заговорщиков, который не смог преодолеть свою собственную джедайскую природу, не смог перейти на темную сторону силы, то есть сторону абсолютной закрытости и эффективности? Возможно, Дарт Вейдер не может пропатчить DS так же, как и самого себя.
Звезда смерти создается в окружении хакеров и мейкеров, поэтому ее строительство не просто должно ее закончить, но и решить метазадачу — создать такой объект, который невозможно разрушить. Недостроенная DS маскируется под природный объект (луну или астероид), притворяясь тем, что просто нет смысла разрушать. Однако функция DS в том, чтобы разрушать именно природные объекты, поэтому такая маскировка перформативно противоречива, она распространяет в открытый эфир через «колебания силы» послания: если DS так обращается с природными объектами, давайте и с ней обращаться точно так же. Ничто не вечно, даже сама эта луна.
Строительство DS первоначально ведется в тайне, однако это не та тайна, которая скрывает основания «силы», пронизывающей, как водится, все сущее. Это, скорее, технологическая или индустриальная тайна (и в то же время политическая). В каноне «Звездных войн» DS обрастает все большим числом подробностей — например, можно узнать, что лазеры накачиваются специальным реактором гиперматерии, что лучи фокусируются «кайберкристаллами», появляющимися в «Изгое-1» и т.д.
Все большее уточнение строения DS можно сравнить с постепенным терроформированием у Кима Стэнли Робинсона. Бесконечные описания технологических, метеорологических и прочих процессов на Марсе должны в конечном счете создать эффект реальности, разбирая его на бесконечные учетные единицы: мы точно знаем, как выглядела бы колония на Марсе, поскольку знаем все входные данные и все ограничения процесса технологического развертывания. Это — типичный bootstrapping при заданных условиях. Робинсон в этом смысле не проводит исходно различия между bootstrapping’ом технологических процессов (как наладить очистку сточных вод, как получать кислород? и т.п.) и запуском человеческого сообщества, сначала фаланстера, а потом более стандартных обществ — оседлых и бродячих.
Ситуация со Звездой смерти принципиально другая — будучи фикциональным объектом, она исходно делается в качестве целого, которое не совсем целое, не совсем «просто функция», а потому может быть разрушено именно потому, что мы, как предполагается на метауровне повествования, на самом деле не знаем, как ее сделать. Повстанцы поражаются огневой мощи DS и поначалу (в классических сериях) даже не хотят верить в то, что такое оружие, уничтожающее планету целиком, вообще возможно. Но перманентный долгострой — это всего лишь проекция того же самого незнания и со стороны строителей «Звезды смерти», то есть инженеров, Дарта Вейдера (которому знать это вообще по чину не положено), Таркина и т.д. Тайны древних египтян были, по словам Гегеля, тайнами для самих египтян, и точно так же тайна DS оставалась тайной для слуг Империи: они никак не могли достроить ее именно потому, что уточнение ее «чертежей» никогда не может быть полным и убедительным.
Тайна, в которой создается первая DS, как и таинственные чертежи, выкрадываемые в «Изгое», скрывают лишь то, что DS — огромный когнитивный пузырь, отображаемый в сознании персонажей как «реальная тайна», а не как отсутствие какой бы то ни было возможности реконструировать технологические процессы, обеспечивающие ее работу. Естественно, фикция и не требует уточнения: нечто всегда остается за кадром, но предполагается, что рамки можно при желании расширить. Проблема с фантастическими фикциональными объектами в том, что эти рамки в них расширяются лишь до какого-то предела, но не больше: чем глубже мы вчитываемся в канон «Звездных войн», в котором точно расписывается количество этажей DS, ее населенность, различные технологии и т.п., тем больше убеждаемся, что это своего рода рекламная листовка, составленная не инженерами, а, скорее, пиар-отделом: много громких слов, но они совершенно не подтверждаются технологической feasibility. Фикциональная звезда лопается как когнитивный и одновременно рыночный пузырь. Империя задумывала ее не столько как реальное оружие (для подавления мятежников хватило бы и мистической силы джедаев-ситхов), сколько как средство устрашения, то есть это царь-пушка, нарисованная на бумаге, и пугающая уже в таком нарисованном виде. Попытка применить DS неизбежно оборачивается незавершимостью, которая является не более, чем эквивалентом неуточняемости: повстанцы приводят зарвавшихся имперских пиарщиков в чувство, в очередной раз уничтожая их бумажное творение.
«Звездные войны» сами в этом смысле оказываются аналогом DS, тем же самым долгостроем: отдаляясь от обычной космооперы, в которой главное — сюжетные ходы на фоне схематически проработанных фантастических деталей, ЗВ стремятся построить объект, который сосредотачивал в себе их притягательную силу, был источником гравитации, вырваться из поля которого было невозможно. Однако этот объект — и в то же время selling point — страдает принципиальной абстрактностью, поверхностностью (согласно канону, внутри DS на самом деле никто не живет, обитаемым является лишь относительно небольшой слой). Это просто «нечто очень большое, крайне сложное и страшное». Его только и остается, что раз за разом разрушать, начиная с того же самого, проникая в одни и те же недоделки и бэкдоры.
Дмитрий Кралечкин