Прграмма седьмого заседания МФК:
«Мы сегодня оцениваем научную деятельность по наукометрии, как бы ни было печально… Люди, которые заняты важнейшими государственными делами, у которых нет индекса цитирования, но у которых плавает, летает, ездит…, они не попадают», - жаловался на прошлой неделе президенту на Совете по науке и образованию глава Курчатовского института Михаил Ковальчук. Схожий порядок аргументации – конфликт между государственным интересом и правилами подсчета научной эффективности Минобрнауки России – использовали и гуманитарии: философы (решение Ученого совета ИФ РАН) , историки (письмо академика РАН Валерия Тишкова), литературоведы и филологи (заявление Ученого совета ИМЛИ им Горького РАН). Протест против наукометрии превращается в политическую платформу, которая объединяет физиков, лириков и даже часть администраторов от науки.
Наукометрия задумывалась как социологический инструмент, который позволит гармонично совместить Raison d'etre научного производства с Raison d’etat национальных научных школ или даже соперничающих геополитических блоков. Но оказывается, что в России наукометрия противна и тому и другому: чужда государственному интересу и не защищает национальные научные школы. Дело не в глобализации академии и использовании английского языка в качестве новой латыни. Китайская наука более чем успешно справляется и с глобализацией, и с английским. Дело в чем-то другом. Недостатка в версиях нет: идеологический конфликт отечественной мысли с западной, несовпадение национальных интересов, то есть, грубо говоря, заговор западной академии против российских ученых, наконец, пожалуй, наиболее осмысленное – опасения потерять навыки академического мышления, интеллектуальной работы на русском языке.
Оставляя за скобками вопросы бюджетной политики, идеологии, национальной безопасности и заговоров, мы хотели бы поговорить о том, несет ли наукометрия смерть философской и социально-теоретической традиции, в том числе национальной, идет ли речь о смерти языка мышления или о смерти источников, создавших этот язык. Или, напротив, именно переупаковка национального наследия (космизма, советской философии, советской производственной социологии или военной кибернетики) для глобального потребления окажется наиболее успешной стратегией в рамках матрицы «publish or perish»? Наконец, имеет ли вообще смысл говорить о происходящих процессах в таких «молярных» терминах, как «традиция», «школа», и т.д., и не скрывают ли они сегодня более серьезных проблем?
Мы приглашаем к разговору заинтересованных этими проблемами философов, социологов, историков науки, наукометристов и ученых всех гуманитарных специальностей.