Седьмое заседание МФК, резюме.
В обсуждении участвуют: Вячеслав Данилов (философский факультет МГУ, журнал «Логос»), Ирина Дуденкова (РАНХиГС, Шанинка), Артём Космарский (Indicator.ru, Институт востоковедения РАН), Дмитрий Кралечкин (журнал «Логос»), Пётр Сафронов (независимый исследователь)
Последовательность реплик изменена. Дискуссия анонимизирована и для удобства сгруппирована по основным позициям.
Постановка проблемы:
Автономия науки утрачена. Это произошло не сегодня, а в тот момент, когда беспорядочные финансовые связи установились сначала между наукой и государством, а затем между наукой и корпоративным сектором. Неудобство текущего момента заключается в том, что сегодня требование возместить потраченное со стороны различных спонсоров дополняется существенно возросшими возможностями выявления и экспликации механики производства научной истины извне. Как в этой ситуации эмулируется позиция субъекта науки?
Исторический контекст:
Период между концом 1960-х и 1990-ми годами можно назвать золотым веком науки. Постоянное увеличение финансовых вливаний в науку не сразу оказалось подкреплено возможностями контролями за эффективностью расходования предоставленных средств. Кроме того, производство научного знания оказывалось дополнительно мистифицировано ограничениями холодной войны, которые не позволяли сформировать достаточно полную сопоставительную картину. Напротив, в настоящее время институты поддержки науки все в большей степени ориентируются на, во-первых, жёсткий контроль за расходованием средств, и, во-вторых, обеспечение «призовых» мест в международной гонке за технологическое первенство. При этом в отличие от «сталинской» науки, содержавшей всеобъемлющий идеологический заряд, нынешняя наука имеет условно «брежневскую» природу, то есть пронизана цинизмом и недоверием в отношении вклада науки в общее развитие общества.
Тезис 1:
Деятельность субъектов науки более не должна рассматриваться как целесообразный процесс. Необходимо выделить положительное следствие возрастающего недоверия к науке и ученым в структурах государственного и корпоративного управления, а также среди широкой публики. Это позитивное следствие – возможность отказа учёных от притязаний на профессиональный статус. Осознанная депрофессионализация учёных позволила бы превратить отсутствующую результативность наука из порока и/или неудобного побочного момента в центральное звено всей интеллектуальной активности академических сообществ во всём мире. Накопление и трансляция бесполезного знания, взятое на себя как социальная задача, позволило бы переместить учёных в авангард представителей тех «дерьмовых работёнок» (bullshit jobs), которые своим монотонным трудом фактически обеспечивают сопряжение цифровых утопий с пока еще весьма действенными человеческими потребностями. Тем самым, в качестве основного аффекта, организующего поле науки, выделяется скука – сильное ощущение монотонной и безрезультатной деятельности.
Тезис 2:
Не стоит забывать о том, что наукометрия первоначально возникла как внутринаучный инструмент. Когда корпорации и государство овладели этим инструментом, наука лишилась средств для познания самой себя. Сегодня любое обоснование науки проводится с указанием на некий внешний аспект: ученые не могут существовать просто потому, что они есть. Выделение средств учёным накрепко связано с демонстрацией их полезности, результативности. Парадокс, однако, заключается в том, что заказчик науки нередко формулирует запрос нечётко, в связи с чем возникает возможность широкой спекуляции на истолковании некоего достижения учёных как результата определенного научного предприятия. Способом коррекции такой неясности является привлечение международной экспертизы, выведение локального знания в глобальный контекст. Одновременно, готовые к интернационализации учёные должны более последовательно выступать за размежевание с теми, кто производит научный «трэш», поддерживая усилия государства, направленные на прореживание академических сообществ, особенно социально-гуманитарных, от предполагаемой халтуры. Центрами производства новой профессиональной науки в России могли бы стать издаваемые в стране англоязычные журналы, а также широкое привлечение ученых из русскоязычной диаспоры в качестве главных редакторов и рецензентов таких изданий. Важный вклад в будущее такой высокопрофессиональной науки внесёт и последовательная дебюрократизация и дерегулирование науки и научной политики государства.
Тезис 3:
Идеи более не ценны. Точнее, их ценность кодируется теперь отдельно от самого процесса производства научного знания. Истина оказывается эффектом работы акцидентальных машин, в частности машин цитирования, которые делают любой разговор об истине вторичным: «сделать шаг в развитии науки» уравнивается с «оказаться замеченным, поймать логику момента». Для учёных доступна, конечно, позиция снисходительно- презрительного отстранения: я всего лишь делаю своё дело, не заботясь о признании. Однако и эта позиция поддерживает процесс размывания ядра научной деятельности. Учёным оказывается тот, кто теми или иными средствами монополизирует свою позицию, исключая всех остальных. Идеалы автономии и научной коммуникации в действительности сужают поле доступности науки. Под шум разговоров о популяризации, учёные развивают собственные промысловые хозяйства, по крупицам добывая результаты и цитирования себе на пропитание.
Тезис 4:
Не стоит пытаться предъявить аргумент о защите национального суверенитета его производителю. Когда российские гуманитарии пытаются защитить status quo, ссылками на вклад в обеспечение геополитических смыслов это вызывает лишь усмешку. Задача учёных как в России, так и везде в мире сегодня инструментальна: поддерживать притязаний на участие в международной элите. Только принимая эту позицию можно претендовать на рост государственного финансирования. Её принятие безусловно требует окончательно отказа от иллюзий научной автономии и перемещения учёных в позицию скромных просителей, не забывающих вовремя переводить свои и чужие труды на английский.
Резюме:
Продолжая держаться за традиционные формы организации науки, учёный сегодня поддерживает шизофреническое состояние: пребывание одновременно в мире идеальной научной коммуникации и мире коррумпированной борьбы клик. Если не придерживаться радикального требования депрофессионализации учёных, то тем настоятельнее ответ на вопрос о том, каковы сегодня критерии учёного успеха, что в принципе может или должно пониматься под научным результатом. Сегодняшняя система циркуляции научных статусов и обмена их на ресурсы построена на структурном смешении статусов «эксперта» и «исследователя», и в конечном счете оставляет учёному только одну возможность освобождения – подобно Паганелю случайно взойти на чужой корабль и на неопределенное время превратиться в приживалу-паразита.
(Иллюстрация: Vlad Tchompalov on Unsplash).