Комментарий Д. Кралечкина к семинару И.Дуденковой «Частная собственность и субъективность», прошедшему 19 марта 2010 г. в рамках курса "Изобретение субъекта".
Собственность как право на владение обеспечивается и объясняется трудом. Труд у Локка – это то, что изымает из «сырого материала» и одновременно примешивается к первичному «изобилию», к этому сырому материалу. Труд исходно играет двойную роль – он проводит различие и дополняет сам этот сырой материл. Индивидуализирующая роль труда связана с тем, что труд не выполняется коллективно, видом. Человек как вид не работает, хотя «Земля» была обещана ему как Роду Человеческому.
Однако действительное обоснование собственности требует процесса присвоения, то есть реальной системы ответственности за собственные действия, которые могут присваивать определенные продукты труда, соотносить их с собой. Сами по себе действия не создают, таким образом, казусов собственности. Система труда как апроприации требует другой системы апроприации – а именно априоприации сознания, поскольку только сознание делает какие-то действия «своими» будучи способно вести их учет через систему «репрезентаации» (как варианты cogitationis). Однако эта апроприация (по Балибару предполагающая реципрокность сознания и памяти) , проходящая через собственное тело (как единство моего и меня), выполняется «без труда». Внешний труд дублируется и обеспечивается трудом как нуль-трудом сознания, которое в нормальной ситуации всегда занято присвоением самого себя. Такое присвоение предполагает, что «сырой материал» всегда уже снабжен рефлексией, которая и присваивает его сознанию.
Т.о. пределом собственности выступает собственность, которая производится автоматически и при этом имеет, несомненно, исключительный характер: хотя сознание в каком-то смысле нельзя тратить (собственно, проблема множественности личности и является симптомом подобной траты «сознания»), аутопроизводство сознания в принципе неспособно нанести кому-либо ущерб. Иными словами, реальная «частная собственность» (известная в рамках права), обеспеченная трудом, находится между сырым материалом overabundance как полным отсутствием труда (неким вариантом прямого гомеостаза) и аутопроизводством, как производством нового без трудовых затрат. В этом смысле полезен пример из Ф.Джеймисона (On the sexual production of western subjectivity). Религиозные практики самонаблюдения предполагают возможность создания предмета наблюдения (греховного желания) самим этим наблюдением. В рамках отслеживания сексуальных желаний мы имеем прямой аналог «интеллектуальной интуиции», поскольку предмет порождается непосредственно актом сознания, которое не является тем, что «затрачивается» на этот предмет или сталкивается с ним как с внешним. Это первичный «интеллектуальный труд», как труд без внешнего. Сознание является своеобразной формой waste (поток сознания), оно не только способно исключить экономизацию труда (ему ничто не стоит наращивать собственное содержание), но и – именно потому – предполагает творение «сырого» материала с нуля. Иными словами, чтобы была частная собственность, необходимо наличие «нулевого труда», не поддающегося прямой экономизации и в пределе выступающего в качестве варианта интеллектуальной интуиции, в том числе за счет произвольности членения и дифференциации любого материала.
Перспективы частной собственности указывают на «спекуляцию» как работу (от) сознания. Вопрос фрагментации собственности стал особенно популярным в контексте проблемы «anticommons» (т.н. Tragedy of the Anticommons). Вариантом фрагментации является секьюритизация. Фрагментация современного вида возможна только в горизонте сознания: именно в сознании можно бесконечно делить любую идею или же «данность», поскольку она не является исчислимым, расходуемым, материалом. Идеи не только бесконечно делятся, но и бесконечно воспроизводятся (в этом смысле феноменология, как практика такого воспроизведения и разработки феноменального опыта представима именно как «цифровое сознание» avant la lettre).
Дмитрий Кралечкин